Разделы сайта
Свежие новости
От летней жары до заморозков: в Египте наблюдаются метаморфозы погоды
Укус кальмара: власти Таиланда предупредили туристов о новой опасности в ресторанах
В Турции туристов предупредили о новой опасности в Средиземном море
Возвращение туристического поезда Al-Andalus, соединяющего Испанию с Португалией
Полезные статьи
Гранитный памятник как отражение личной истории: создание уникального дизайна
Семяныч о фейках и обмане в интернете
Ключевые плюсы накрутки лайков в ВК
«Кто вас будет контролировать?» Детский тренер проводит ночные туры по Брестской крепости и собирает аншлаги
Брестчанин Петр Пицко первый раз в Брестскую крепость попал восьмилетним школьником. Приехал с семьей из Казахстана в Брест на свадьбу к родственникам, пошел на экскурсию по мемориалу и под звездой заметил на решетках, которые закрывали входы в опаленные огнеметами казематы, пионерские галстуки — традиция была такая. «Я не запомнил штык, не запомнил монумент „Мужество“. Только галстуки на решетках. Тогда и понял, что хочу быть только здесь», — вспоминает Петр. Сейчас ему 40. Большую часть из них он отдал крепости. Сюда он приходит минимум два раза в неделю, чтобы прогуляться и подобрать оставленный посетителями мусор. А если сильно попросят, Петр может и ночную трехчасовую экскурсию по Кобринскому укреплению провести, полазить по фортам, казармам, подвалам и капонирам. Просят его об этом сильно и часто. Каждый тур проходит с аншлагом.
Вечером субботы Петр стоит у Северо-западных ворот Брестской крепости. На нем зимняя куртка, теплые штаны, берцы, на голове — красноармейская шапка-ушанка. Вокруг темно. Одинокий фонарь, как прожектор, освещает одинокого Петра. Он переминается с ноги на ногу, оставляя следы на заснеженной плитке-трилинке. Снег их быстро засыпает обратно. Снегопад в конце ноября для Бреста редкость. Такая, что волей-неволей ищешь в этом какой-то символизм. Мы решили, что этот снегопад — в честь нашей ночной экскурсии.
— В крепости много мистики, — говорит Петр.
Два года назад, когда открылся молодежный патриотический центр, тут не было охранника, поэтому месяц Петр в центре работал и ночевал, чтобы ничего не украли. Тихими ночами, рассказывает брестчанин, всякое бывало: и звуки странные, и образы подозрительные. То ли почудилось, то ли привиделось — попробуй разбери.
— Один из таких эпизодов произошел во время съемок фильма «Брестская крепость». Последние дни съемок. Октябрь месяц. Съемочной группе нужно снять заключительные кадры, где постаревший главный герой подходит к плитам некрополя на площади Церемониалов и счищает с них снег. Ну откуда в крепости в Бресте в октябре снег?! Это же невозможно. Угольников (Игорь Угольников — продюсер фильма «Брестская крепость». — Прим. TUT.BY) думает, что делать: снимать группу и возвращаться через месяц-полтора либо заказывать искусственный снег. А денег уже на это нет. Дилемма… С этими мыслями они ложатся спать, наутро просыпаются, а вся крепость под снегом. Камера, мотор, снимают необходимые кадры. Съемки заканчиваются, небо проясняется, снег исчезает.
«Как сделать так, чтобы там не бухали»
С Петром мы разговариваем неподалеку от здания молодежного патриотического центра. Ранее здесь располагался штаб 125-го стрелкового полка Рабоче-крестьянской Красной армии. С молодежным центром у Петра связана хоть и небольшая, но важная часть жизни. Он участвовал в реконструкции здания, работал в центре, а затем полгода им руководил.
В 2019 году Петр с друзьями взялся за благоустройство казарм у Северо-западных ворот. Постройки в то время стояли в запустении: окна были забиты половыми досками, в комнатах валялся мусор, спали бомжи, устраивали вечеринки алкаши, наркоманы и маргиналы. Весь этот «лоск» выгодно скрывали заросли кустов. Петр с помощниками срезал лишнюю растительность, вынес из казармы несколько сотен мешков мусора, привел в порядок внутренние помещения, заделал окна баннерами с фотографиями реконструкторов, выгнал бомжей и наркоманов.
— Мы все голову ломали, как сделать так, чтобы там не бухали. Ну как их отучить? Наведешь порядок — они придут и опять все загадят. Ничего не помогало. Пока мы возле казарм не поставили два улья, — смеется Петр и добавляет, что еще одной проблемой Кобринского укрепления были парочки, которые приезжали в этот уединенный уголок крепости по ночам. — Раньше таких машин здесь было много. Мы с другом переодевались в форму солдат РККА, брали в руки старый фонарик, подходили к ним, стучали в стекло и спрашивали: «А где наши?» Больше они сюда не приезжали.
Работа по восстановлению казарм в Кобринском укреплении продолжалась несколько месяцев. Когда внутри был порядок, энтузиасты занялись восстановлением советских надписей на фасадах, которые солдаты нанесли в 1940-х годах. Идея понравилась не всем, а работы проводились на голом энтузиазме и без согласования с Минкультом. В итоге Петра оштрафовали, а сам он ушел с должности директора патриотического центра. Решение, как он объясняет, принял по личным мотивам.
— Кобринское укрепление сейчас для меня — это постоянная боль. Оно постепенно превращается в помойку. Перестали хотя бы сейчас исчезать здания. Слава богу, остановили этот варварский процесс. Но ничего конкретного не делается. Вот Северо-западные ворота, у которых мы стоим. Их реставрировать надо. А тут просто сделали навес, чтобы кирпичи людям на голову не падали, — вздыхает брестчанин.
«Стабильно два раза в неделю в крепости бываю»
Сейчас Петр работает детским тренером в брестском клубе боевых единоборств «Профессионал». В крепость ходит так же часто, как и раньше. После его ухода работы тут меньше не стало. За несколько часов до ночной экскурсии он с коллегами провел в Кобринском укреплении субботник. Вынесли 50 мешков мусора.
— Я стабильно два раза в неделю в крепости бываю. Иногда три-четыре раза. Тут постоянно какие-то открытия. Вот недавно нашел на бетоне автограф последнего дембеля — «ДМБ 2003. Зима». Более того, нашел туалет, который ни на одной карте не значится. А он есть. От него осталась выгребная яма. Даже из фортификаторов мало кто знает, что он тут есть. На той неделе нашел надпись «Петръ». Это тоже маленькое, но открытие. Останки защитника крепости, который в 1939 году погиб, в этом году эксгумировали вместе с милицией. По останкам выяснили, что он храбро сражался. Сначала его ранили в ногу, он перевязал ее жгутом и продолжал отстреливаться, пока ему не прострелили голову. Судя по количеству найденных гильз, бой он вел долго. Тут постоянно что-то находишь. Приходим с малышней сюда после дождя. Я говорю: «Запусти руку в ручей». Мальчишка запускает руку в ручей и достает оттуда гильзы и осколки. Это для 9−10-летнего пацана какое открытие! История здесь вот, в твоих руках.
«Клен-береза-тополь»
На парковку за Северо-западными воротами приезжают первые две машины с участниками ночной экскурсии. Четыре девушки собираются вокруг Петра. Он просит подождать остальных членов группы.
— Видите вон тот тополь, — показывает Петр на высокое дерево с северной стороны патриотического центра. — Это дерево после удара молнии стало гораздо меньше, а изначально ветки нависали аж над правой частью здания…
— Это дерево еще в войну тут было? — уточняет одна из экскурсанток.
— Да. Оно даже видело Первую мировую войну. Это самый старый тополь в крепости. Ему больше 100 лет. Ветки угрожали упасть на здание. Я подошел к нему, проткнул штырем и штырь на метр ушел в ствол. Трухлявый, сносить надо. Я приезжаю в УКС, говорю, что надо спилить, иначе упадет на здание. Смотрим план зеленых насаждений. Находим на карте дерево. Оно крестом помечено, значит под снос. Я переступаю порог УКСа, а мне в спину несется: «Не волнуйся, Петро, спилим твою березу». Какая береза? «Ну вот же: выноска „3“ — береза». Я приезжаю сюда, смотрю на дерево, вызываю прораба, спрашиваю: «Ты березу видишь здесь?» Он не видит. Я не вижу. А в плане она есть. Возвращаюсь в УКС, говорю, что там не береза, а под снос у них по документам только береза. Опять открываем документы. Оказывается, там в выноске не «3», а «33». Открываем экспликацию, читаем: «33 — клен остролистый». Приезжаю, говорю: «Ваня, клен видишь теперь?» Опять не видим. Приезжаю в УКС, говорю: «Вы достали. Без разницы: береза, клен, тополь… Приезжайте и спилите мне дерево — упадет же». Приехала комиссия, поискала клен-березу-тополь. Оказалось, что клен давно снесли, а наш трухлявый тополь — на пять метров дальше от него. Сказали: «Пусть растет. В планах у нас его нет». И уехали.
Клен-березу-тополь так и не снесли. Но ветки подпилили. Есть надежда, что если дерево и упадет, то не на отреставрированное историческое здание.
«Это самый старый холодильник в нашей стране»
Люди все подъезжают. Через несколько минут группа собралась — 12 человек. Больше Петр на ночную прогулку с собой не берет — не уследишь. Бродить ночью по «немемориальной» части Брестской крепости небезопасно. На территории много глубоких ям, провалов, открытых люков и лифтовых шахт.
Экскурсия начинается с Северо-западных ворот крепости. Гид ведет группу в тоннель и обращает внимание собравшихся на слои облупившейся штукатурки.
— Эти ворота охраняли солдаты разных армий: русской, немецкой, польской, украинской. Они стояли здесь на посту и оставляли на стенах свои записи. Когда начала опадать штукатурка, стали проступать очень интересные экземпляры. Вот тут видна немецкая буква «S», — показывает Петр на фрагмент одной из настенных записей. — А вот тут читаем: «Здесь стоял солдат сроком службы 1907 года». Каждый раз, когда отпадает штукатурка, на стенах проступают новые слои истории.
После изучения наскальной солдатской живописи начала XX века мы переходим к изучению истории Северо-западных ворот. Петр достает карманный проектор и выводит на штукатурку архивные фотографии периода межвоенной Польши и Второй мировой войны:
— Изначально ворота крепости назывались в честь цесаревичей. У нас были Михайловские ворота, Александровские и эти, Константиновские. Ворота здесь не предполагались. Это должен был быть один сплошной вал. Ворота построили, чтобы связать крепость с фортом «Граф Берг». Форт в начале ХХ века использовался как склад продовольствия. Его холодильные установки были рассчитаны на 100 тысяч пудов мяса и 2 миллиона порций мясных консервов. На сегодняшний день это самый старый холодильник в нашей стране. Его до сих пор использует Брестский мясокомбинат. Говорят, его ни разу не размораживали — там метровый слой наледи.
«Находили бутылки от дорогого коллекционного ликера, который в 1940 году был выпущен партией в полторы тысячи бутылок»
От ворот тургруппа перемещается к зданию молодежного патриотического центра. Его построили в 1933—1935 годах в стиле польского конструктивизм-модернизма. Изначально здесь размещался штаб 30-го Полесского полка легкой артиллерии. В 1939 году на смену польским артиллеристам пришел 125-й стрелковый полк Красной армии.
На боковой фасад дома Петр проецирует архивную видеозапись. В черно-белом ролике немецкие солдаты с вала у Северо-западных ворот обстреливают здание штаба.
— А вот фотография, как 125-й стрелковый полк наблюдает за выносом знамени. В левой части кадра стоит командир, а рядом — музыкальный взвод, — рассказывает гид и переключает слайд. — А на этом кадре советские солдаты делают зарядку. А вот уже 1970 год, когда здесь базировался 111-й гвардейский краснознаменный кеннигсбергский артиллерийский полк. Место пехоты заняли артиллеристы. А здесь на фотографии 1939 год. На снимке немцы выносят из главного входа стол. Обратите внимание, что у входа стоят цветочные клумбы. И под каждым окном цветы. При поляках крепость утопала в цветах. А вот каким мы застали здание в 2005 году. Жутко? Огромные подтеки, колоссальные разрушения, но здание удалось сохранить.
В 1941 году командир полка майор Дулькейт организовал прорыв из крепости. В районе Кобрина он попал в плен. Так как он хорошо знал немецкий, его назначили комендантом лагеря. Поэтому долгое время его имя было в тени. Спустя годы выяснилось, что в лагере он организовывал побеги, помогал раненым и пленным. Умер он в лагере в апреле 1945 года.
Во время войны в здание штаба попал снаряд. Часть дома была разрушена.
— Немцы во время оккупации заменили кладку и сделали здание пригодным для жилья. Когда его начали восстанавливать в 2017 году, выяснилось, что кладка очень шаткая, но полностью переносить стену не решились. Поэтому ее заковали в металлический панцирь и сверху покрыли слоем тепловой реабилитации. Во время оккупации тут размещались немецкие солдаты, которых выводили с фронта в тыл. Пока они здесь находились, они хорошо пили и хорошо ели. Рядом была канава, и они в нее все сбрасывали. Мы находили говяжьи, свиные ребра, бутылки от дорогого коллекционного ликера, который в 1940 году был выпущен партией в полторы тысячи бутылок, — объясняет гид.
«Здесь все было, как один большой огненный шар»
От здания штаба мы идем к Западному форту крепости. Это около 500 метров по пересеченной местности. Вокруг — темень. Вдали виднеется подсвеченный штык Цитадели. Мы заходим в межваловое пространство и идем дальше. Слева — внешняя подкова с восьмьюдесятью казематами, справа — внутренняя, где 28 помещений. На нас смотрят темные узкие щели бойниц.
— Если неприятель прорывался во внутреннюю подкову, то как он вас мог взять? А никак. Стоит его голове появиться там, на склоне, на фоне неба, так из этих бойниц сразу пойдет огонь. Он даже не увидит, кто по нему стреляет, — объясняет Петр. — Немцы в своих донесениях отмечали, что подступиться сюда, имея в распоряжении только стрелковые подразделения, не представляется возможным. Когда в Восточном форте оборонялись порядка 400 человек под командованием майора Гаврилова, межваловое пространство забрасывали гранатами, обстреливали танками и артиллерией. Здесь все было, как один большой огненный шар. На Восточный форт сбрасывали 500-килограммовые бомбы. В конечном итоге сбросили бомбу «Сатана» с почти двумя тоннами тротила.
После исследования казематов Западного форта группа поднимается вверх, на внешний вал. Оттуда по тропинке один за одним мы спускаемся к обводному каналу, лавируя между открытыми колодцами и провалами. Из света — только лучи фонариков. Заходим в очередное помещение из красного кирпича. В воздухе витает запах сырости. В потолке видим круглые отверстия — это те самые колодцы, которые мы обходили сверху. Гид просит под ними не стоять — кирпич может на голову упасть.
— Мы находимся в капонире Гаврилова. Здесь он принял свой последний бой, — вводит в курс дела Петр и включает проектор. — Легендарная личность, один из командиров обороны крепости. Здесь его обессиленного и тяжело раненого пленили 23 июля 1941 года. Гаврилов прошел лагерь военнопленных «Ревир». Умер в 1979 году. Похоронен в Бресте на Гарнизонном кладбище.
Ленинская комната или продсклад
Мы выбираемся из Гавриловского капонира и идем в бывший пороховой погреб. На часах 22.00. Три часа экскурсии позади. Все держатся бодрячком. Опять осторожно пробираемся по узким тропинкам, ныряем в черный дверной проем и идем по узкому тоннелю.
— В конце 1990-х здесь был тир. В помещении напротив находился спортзал, который, к сожалению, не уцелел. Конструкция помещений обеспечивает отличную вентиляцию. Есть две версии о том, что здесь было в 1941 году. По одной — Ленинская комната. По второй — продовольственный склад. Я больше склоняюсь к первой, — объясняет Петр.
Под занавес ночной экскурсии Петр вновь достает проектор. На стену погреба он проецирует план помещения, архивные фотографии советских солдат, которые охраняли вход. Завершается тур финальными кадрами из фильма «Брестская крепость». Теми самыми, на которых постаревший участник обороны стирает ладонью снег с плит Некрополя.
«Ходим по проторенному пути, повторяем тексты, написанные еще в 1970-х годах»
Около 22.30 мы возвращаемся на парковку у Северо-западных ворот. Экскурсанты благодарят Петра, садятся по машинам и разъезжаются. Петр прогревает двигатель, прячет в багажник проектор с колонкой.
— У меня мечта — провести ночную экскурсию по Цитадели, — говорит на прощание гид.
— А в чем проблема?
— Не разрешают. Я пытался устроиться на работу внештатным экскурсоводом, но в администрации мемориала спросили: «А кто вас там будет контролировать?» А ведь людям это интересно. Мы ходим по проторенному пути, повторяем тексты, написанные еще в 1970-х годах, и не думаем о том, что время поменялось. К людям уже нужен другой подход. У них сейчас картинок, видосиков, мемасиков — миллиарды. Для того, чтобы сделать качественный продукт, нужно поменять подход, и тогда можно будет работать.
Читайте также
- От летней жары до заморозков: в Египте наблюдаются метаморфозы погоды
- Достопримечательности Италии погрузились в пучину мрака: начался национальный протест против новой опасности
- Укус кальмара: власти Таиланда предупредили туристов о новой опасности в ресторанах
- В Турции туристов предупредили о новой опасности в Средиземном море
- Гранитный памятник как отражение личной истории: создание уникального дизайна